Мария Воробьева. Россия в этом году запускает эксперимент по созданию национальной системы прослеживаемости товаров, которая наряду с маркировкой, должна помочь обелить рынок и раскрыть схему уклонения от уплаты налогов и сборов. Почему Россия не дожидается партнеров по ЕАЭС при создании системы прослеживаемости, нужна ли в России обязательная маркировка смартфонов, и как можно отслеживать ввоз санкционных продуктов с помощью беспилотников, в интервью агентству «Прайм» рассказал начальник Главного управления таможенного контроля после выпуска товаров ФТС России Валерий Селезнев в преддверии Российского инвестиционного форума в Сочи.
— Минфин в прошлом году утвердил «дорожную карту» по созданию национальной системы прослеживаемости. Что она даст бизнесу, и как строится эта работа сейчас?
— Страны ЕАЭС договорились создать наднациональную систему документарной прослеживаемости, которая позволит увидеть судьбу товара или груза от пересечения ими границы союза до получения конечным потребителем.
Каждой из стран предстоит создать свою национальную систему, Россия приступила к ее созданию в 2018 году. В 2019 году планируется запуск системы в рамках проведения эксперимента. Определен перечень товаров, которые предлагается отслеживать: это бытовые электротовары, тяжелая техника, детские коляски, металлическая мебель, интегральные электронные схемы.
Интеграция программных средств ФТС и ФНС позволит отслеживать движение таких ввезенных в Россию товаров: видеть, по какой цене они завозятся, не занижена ли цена, как она меняется в ходе перемещения товара по стране, через какое количество посредников проходит и так далее. Анализ таких сведений позволит выявлять схемы уклонения от уплаты таможенных и налоговых платежей, делать выводы о легальности ввоза товара.
В рамках эксперимента постараемся отладить работу программных средств, «прощупать почву», понять, как в дальнейшем наши ресурсы могут взаимодействовать с системами остальных стран ЕАЭС, в полном ли объеме можно получить информацию по товару.
Создание системы прослеживаемости направлено на обеление рынка и раскрытие криминальных схем уклонения от уплаты платежей, налогов. Не могу говорить про другие страны, но как раз наш крупный бизнес к этому готов. Предприниматели первыми отметили необходимость введения дополнительных мер для борьбы с контрафактом и нелегальным ввозом продукции, поскольку эти явления создают условия для недобросовестной конкуренции. Крупный бизнес принимал непосредственное участие в развитии идеи создания системы маркировки и прослеживаемости.
Конечно, невозможно найти одну таблетку от всех болезней, но один из инструментов, который в том числе мог бы положительно повлиять на ситуацию – это введение маркировки и, в качестве ее дальнейшего эволюционного развития –документарной прослеживаемости.
— Страны ЕАЭС тоже работают над этим? Глава Минфина Антон Силуанов говорил, что партнеры по союзу должны присоединяться к этой работе, иначе придется закрыть для них рынки.
— Основные товарные потоки внутри союза ведь идут в Россию. Мы не могли себе позволить дожидаться, пока партнеры раскачаются и начнут вводить систему. Кроме того, все страны находились на разных стартовых позициях: Россия и Белоруссия информационно и технически на несколько шагов впереди, поэтому быстрее подключились к процессу.
— В прошлом году стартовал эксперимент по маркировке обуви. Как он проходит?
В него вошли 74 участника. С июля 2019 года маркировка обуви станет обязательной. Те, кто хотят к июлю быть технически готовыми, сейчас налаживают работу – чтобы их бизнес-процессы не замедлялись.
В отличие от рынка меха, на котором мы отработали схемы маркировки, рынок обуви по объемам отличается в сотни раз.
И здесь мы с крупным ритейлом, у которого налажена цивилизованная торговля и вся обувь на учете, проблем, думаю, иметь не будем. Другое дело – рынки, там частенько никакого учета нет. Там владельцы рынков за аренду помещений отвечают, а за товар – нет. Но мы с этим справляемся. Выработан алгоритм: если не находим владельца, то товар потом может быть в принципе вывезен и изъят в доход государства как бесхозный.
— Власти определились с перечнем товаров для маркировки в перспективе. Это будет табак, обувь, лекарства и так далее. Но есть, например, рынок смартфонов, где теоретически большой объем нелегально ввезенной продукции. Нужно ли здесь вводить маркировку?
— Смартфоны – пока нет. Бывают случаи, когда мы выявляем такие товары, которые не были предназначены для использования в России. Но в таких ситуациях мы можем обратиться к самим производителям и все выяснить.
В принципе у смартфона есть свой серийный номер и IMEI, по которым можно проверить законность его ввоза. Эти номера обязательны для указания в декларации на товары.
— Режим продэмбарго действует уже более 5 лет. Уменьшился ли поток попыток ее ввоза? Каковы результаты по выявлению «санкционки» в прошлом году?
— В прошлом году мы выявили 7,2 тысячи тонн такой продукции, из которой 4,7 тысячи тонн таможенные органы и подразделения Россельхознадзора уничтожили.
Острота этой проблематики не сходит на нет. Для ФТС борьба с ввозом такой продукции остается одной из приоритетных задач. Основной путь санкционки к нам – это граница с Белоруссией: объем привезенной из-за нее и уничтоженной нами санкционки – 4,3 тысячи тонн. Остальное – с казахстанской границы: 270 тонн.
Благодаря проведенной за эти годы работе прямой санкционки, когда «в лобовую» везут, например, польские яблоки – сейчас практически нет. Нарушители быстро научились перестраиваться. Физически яблоки польские, но по документам страна происхождения – Белоруссия. В таком случае юридически я к ней не могу предъявить претензии как к санкционной продукции. Здесь выход такой: в случае возникновения сомнений мы можем провести экспертизу, которая определит ареал произрастания таких фруктов. Взаимодействуем с белорусской стороной.
Но здесь тоже важно не переусердствовать. Есть ведь и скоропортящийся товар – клубника к примеру. Ее перевозят в терморегулируемой машине, в которой создается определенная среда. Если такую машину открыть, то ягода «пропадает». Важно случайно не нанести экономический ущерб добросовестному участнику ВЭД.
— Перед Новым годом был всплеск?
— Да, с октября мы проводили усиление: наши мобильные группы работали в круглосуточном режиме. Мы контролируем как главные трассы, так и второстепенные. Основной траффик обычно идет по трассе М1. Но бывает, что на какой-то проселочной дороге идут 5-6 машин. С точки зрения здравого смысла, они не должны там идти: там буераки, заносы, что-то еще. И такое движение является для нас подозрительным.
Хорошее взаимодействие у нас наладилось с Росгвардией: используем их беспилотную авиацию.
— Давно пользуетесь беспилотниками?
— Мы с Росгвардией стали их использовать в 2018 году. Это, конечно, дорогое удовольствие, поэтому задействуем только при необходимости. Нарушители изобретают новые способы – мы тоже не отстаем.
С помощью беспилотников как раз удобно обследовать те дороги, которые не являются основными: проселочные, вновь создаваемые пути для возможного проезда машин с санкционкой. Тем самым экономим людской ресурс. Дальность полета беспилотника дает возможность обследовать 60 километров в одну и 60 километров в другую сторону. То есть я, находясь, допустим, на одной из точек, за два часа могу обследовать 120 километров пути. Это дешевле, быстрее, скрытнее и удобней, чем на автомобиле.
Опять-таки, чтобы не создавать проблемных вопросов добросовестному бизнесу, у нас в отношении либо участников ВЭД, либо перевозчиков, которые когда-то попадались с серьезными нарушениями, ведется электронное досье.
И такой нарушитель, можно сказать, попадает под пристальный контроль со стороны таможенных органов. А наша система видеофиксации показывает, что, к примеру, идет машина, которая раньше уже попадалась на ввозе санкционки. То есть можно обоснованно ее остановить для проверки, сказать: «Секундочку, раньше вы ввозили. Так что давайте сейчас посмотрим».
— Ваше управление контролирует движение товаров после выпуска на территорию России. Какие нелегальные схемы ввоза наиболее распространены?
— Самой ходовой схемой является ввоз товара под «чужим» кодом, то есть меняют, к примеру, одну цифру в коде классификации. И эта игра на одной цифре может принципиально изменить необходимость уплаты пошлины, то есть товар стал другим, по которому действует льгота по пошлине. И таких нарушений с кодами фиксируется до трети.
Еще одной из популярных манипуляций является заявление недостоверных сведений о таможенной стоимости товаров. Допустим, товар закуплен за рубежом фактически за 100 евро, а заявляется в декларации 5 евро. Естественно это снижает таможенный платеж, НДС. А уже внутри России через цепочку фирм-однодневок накручивается «нужная» цена.
За 2018 год подразделения таможенного контроля после выпуска товаров выявили ущерб экономическим интересам государства на сумму 11,9 миллиарда рублей, что на 7% превысило данный показатель по результатам 2017 года. При этом количество таможенных проверок за год сократилось на 43%. Налицо снижение административной нагрузки на бизнес.
Экономическая эффективность каждой таможенной проверки в среднем составила 2,4 млн руб., что на 65% лучше, чем в 2017 году.
— Ранее ФТС находилась в ведении правительства, теперь – в ведении Минфина, у которого в ведении еще один фискальный орган – ФНС. Как строится ваше взаимодействие? Как проводите проверки?
— Мы традиционно плотно взаимодействовали с налоговой службой. А после передачи в ведение Минфина мы стали выстраивать взаимодействие на качественно новом уровне. В 2018 году мы провели во взаимодействии около 800 проверочны хмероприятий, по итогам которых начислили 4,7 миллиарда рублей, из которых 2 миллиарда рублей было взыскано. Экономический эффект от совместной работы есть – и синергия будет расти.
